Кадриль Полька Вальс

Теперь обратимся к более отдаленным родственникам и сравним с калининскими кадрилями, к примеру, кадриль ярославскую. (Записана Ф. К. Сударкиным в 1940 г. в Даниловском районе, в деревне Черкизово у колхозницы А. Д. Задворновой.)

Построение на танец

Количество танцующих пар обязательное четное, не менее двух (рис. 5).

Танцующие выбегают парами, образуя колонну.

Из этого положения пары расходятся в разные стороны вправо и влево, встав друг против друга (рис. 6).

Положение рук: парень правой рукой держит девушку за талию, а левой — за левую руку. Правую руку девушка опускает вниз, придерживая платье.

Движение — переменный шаг для построения в колонну, потом танцующие переходят на простую дробь и на ней же расходятся в стороны. Заканчивают музыкальную фразу концовкой-притопом.

Построение линейное, в начале танца имеется вступление. Сопоставим также текст последней фигуры кадрили (6-й) с вариантами последних фигур в калининских кадрилях.

И здесь, как в калининской кадрили, движения, характерные для русских танцев — шаги и дроби. Но манера их исполнения резко отличается, как и характер общения партнеров и пар.

Еще больше различия мы обнаружим в кадрилях областей, более отдаленных друг от друга, так как в их основе будет лежать плясовая культура родной для них области, ее традиции, выражающиеся и в самой лексике, и в манере исполнения этих движений. Так, сдержанная манера русских северных танцев, присущая им величавость отразилась на лаконичности и характере общения в северных кадрилях. Таковы кадрили, бытующие в Архангельской области («Чижик» и «Шина»), Карелии.

Среднерусские кадрили включают в себя плясовые элементы, где исполнители, сохраняя точный рисунок, могут вносить импровизационные движения: разнообразные дроби у женщин, присядку и коленца -у мужчин. Вносят исполнители русских кадрилей и хороводное начало, так, в Ярославской и Костромской областях встречается и круговое построение, и хоровод в последней фигуре. Волжские кадрили (к примеру, самарские) сохраняют элемент соревнования, как в по-хвистневской кадрили.

Часто кадрили имеют собственные названия, не включающие самого слова кадриль. А «ланце» можно услышать в диалектном произношении как «ланчик», «ленчик», «лентея», «ланец» и т.п. Но несмотря на это различие, они имеют то общее, что, с одной стороны, роднит русские пляски между собой и, с другой, определяет кадрильную форму танцев.

Много своеобразного вносит каждый народ и в такой танец-путешественник, как полька. Несмотря на общность, заданную двухчетвертным характером подскоков в польке, чешская полька и, скажем, белорусская, латышская или эстонская принадлежат к хореографии этих народов.

Особенно интересна в этом плане судьба вальса. Прообразом его называют немецкий лендлер и австрийский ленчер и даже итальянскую вольту, то есть танцы Центральной Европы, в основе которых лежит вращательное движение. Не нужно обладать большой фантазией, чтобы увидеть основы вальса также во французском танце бурре и даже ригодоне. Потому, вобрав в себя пластические особенности кружения в паре, свойственные танцам многих народов, вальс стал близок людям буквально во всех странах, в разных социальных слоях общества и у разных поколений. Бурный и медленный, спокойный и возбужденный, стремительный или задумчивый, веселый или грустный, вальс дорог всем.
Венский вальс, континентальный, как его иногда называют, породил и новые формы: такие, как вальс-бостон, английский медленный вальс.

Судьба вальса и интересна и поучительна. Далеко не все танцы становятся так органичны в своем бытовании у многих народов, а лишь те, в которых схвачен наиболее общий прием для хореографической пластики. Пожалуй, танцев, равных вальсу и польке по распространенности, и сегодня назвать нельзя. Танцевальные формулы их легко ассимилируются любой национальной хореографией, музыкальные формулы приобретают национальную интонационность, и вместе они смело служат выражению чувств того или иного народа и позволяют говорить о его жизни, мечтах, труде.

* * *

И хотя об этом мы уже писали, хочется еще раз обратить внимание на то, как многое в характере ритмики, пластики, в манере, содержании танца зависит от того, что было главным в трудовой жизни народа, его породившего.

Достаточно вспомнить охотничьи танцы. Кого только не представляли в танцевальных образах разные народы. Это белый медведь и бурый, это кенгуру и опоссум, горный орел и чижик, олень и газель, коза и заяц, куропатка и журавль, змея и морж, петухи и утушки, цапли и лягушки и многие другие животные и птицы, с кем встречался человек на охоте и в быту, чьи повадки становились основой поисков характерной пластики и выразительных танцевальных средств.

На севере России сеяли лен. В танце «Ленок» рассказывается о труде тех, кто его сеет и растит, кто его обрабатывает и ткет полотно. Узбеки и таджики передают рассказ о хлопке, о его посеве и сборе. Молдаване знают танцы сбора винограда, кавказцы — чая, жители приморских городов — танцы моряков и рыбаков.

Как многообразен мир деятельности людей, как своеобразна их природа, обычаи, традиции, так разнообразны танцы разных народов. Едино же стремление- в музыкально-пластической форме поведать о своей жизни и самим увлечься радостной природой этого прекрасного вида искусства.